На пути к гению. Почему вредный характер помогает жить

Злючки, пессимисты и циники больше зарабатывают, дольше живут и крепче любят.

Речь пойдет не о Челентано, на сцене Хью Грант – любвеобильный принц с идеальной прической. Но за объективами камер он превращается в отчаянно неприятного типа. Он ненавидит популярность, требует много личного пространства и ведет себя как сволочь. Хью считается одним из самых капризных и вредных актеров современности, что не помешало ему добиться феноменального успеха как в карьере, так и в личной жизни.

Еще никогда позитивизм так не давил людям на мозги. Вся современная культура пропитана бешеной погоней за счастьем. В результате – многомиллиардные продажи книг в духе «как быть успешным и счастливым», разрастающиеся кружки взаимопомощи и полчища вдохновляющих цитат в интернете.

Теперь без труда можно нанять эксперта по счастью, пройти специальные курсы для повышения «осознанности» или найти внутреннее удовлетворение с помощью приложения. Американская армия накачивает более миллиона своих солдат позитивной психологией, а в школах Великобритании учат оптимизму. Международный «индекс счастья» стал не менее влиятельным индикатором национального благосостояния, чем ВВП.

При этом пессимизм приносит очевидные преимущества. Из скептиков получаются прекрасные переговорщики и проницательные руководители с низким риском сердечных приступов. Циникам светят более стабильные браки, высокие доходы и долгожительство, хотя, они, конечно, будут ждать точно противоположного.

А вот перманентно хорошее настроение сопряжено с рисками: это снижает внутренний эмоциональный напор, внимание к деталям и приводит к развитию одновременно доверчивости и эгоизма. Постоянное пребывание «на позитиве» связано с поощрением пьянства, переедания и незащищенного секса.

А все потому что все чувства (включая гнев, печаль и уныние) являются адаптивными, они появились, чтобы приносить пользу и помогать человеку развиваться.

Гнев и творчество

От навязчивых обид Ньютона к истерикам Бетховена: иногда кажется, что гениальность всегда идет в довесок к плохому характеру. Два в одном. И речь не только о прошлом: множество примеров есть и в современности. Например, основатель Amazon Джефф Безос славится вспышками гнева и виртуозными оскорблениями, что не помешало ему построить компанию с капитализацией в 300 миллиардов долларов.

Эта связь оставалась загадкой в течение многих лет. В 2009 году Маттиас Баас из университета Амстердама решил исследовать этот вопрос. Он нанял группу студентов, и начал сердить их во благо науки. Половину студентов попросили вспомнить что-то, что их раздражает и написать об этом небольшое эссе.

«Это чуть-чуть разозлило их, хотя и не довело до полномасштабных приступов гнева», — говорит Баас.

Вторая половина тестируемых чувствовала грусть.

Затем эти две команды приняли участие в игре, направленной на тестирование творческих способностей. У них было 16 минут, чтобы придумать как можно больше способов улучшить обучение на факультете психологии. Подтверждая ожидания Бааса, разгневанная команда породила больше идей, и они были оригинальнее, повторялись менее, чем на 1%.

Сердитые добровольцы были лучше в бессистемных инновациях или так называемом «неструктурированном» мышлении. Допустим, нужно придумать разные способы использования кирпича. В то время как системный мыслитель предложит десять видов строительства, представитель менее структурированного подхода изобретет кардинально новое применение: превратит его в оружие.

Химия зла

В сущности, успешность творчества зависит от того, как быстро ваш мозг переключается от одной мысли к другой. В ситуации, требующей борьбы или бегства, превращение в «безумного гения» может в прямом смысле спасти жизнь.

«Гнев готовит организм к мобилизации ресурсов – он говорит, что ситуация вокруг плоха и дает мощный толчок, чтобы выбраться из нее», — говорит Маттиас Баас.

Чтобы понять, как это работает, нужно выяснить, что происходит в головном мозге. Как и большинство эмоций, гнев начинается в миндалине, структуре, ответственной за обнаружение угроз нашему благополучию. Это чрезвычайно эффективно – миндалевидное тело бьет тревогу задолго до того, как опасность входит в сознание.

Это приводит человека к разбору химических сигналов в головном мозге, вызывающих приступы бешенства. Мозг затопляется адреналином: он инициирует взрыв страстной, энергичной ярости, которая длится в течение нескольких минут, ускоряет дыхание и частоту сердечных сокращений, повышает артериальное давление. Кровь устремляется к конечностям, что приводит к характерному покраснению лица и пульсации вены на лбу – типичная картина человека в ярости.

Хотя эта физиологическая реакция развивалась в первую очередь для подготовки организма к прямой агрессии, у нее есть и другие преимущества: рост мотивации и наглости для принятия рискованных решений. Физиологические изменения при гневе чрезвычайно полезны – ровно до тех пор, пока человек выражает свой гнев, крича на сотрудников или дерясь в подворотне. Конечно, это может оттолкнуть парочку коллег, но после выплеска эмоций давление приходит в норму и человек может вернуться к спокойной жизни. А вот подавление злости имеет куда более серьезные последствия.

Подавление смертельно

Мысль, что подавленные чувства могут навредить здоровью, родилась еще в древности. Греческий философ Аристотель твердо верил в катарсис, он и изобрел современный смысл этого слова. Просмотр трагических пьес, по его предположению, позволяет людям испытать гнев, печаль и чувство вины в контролируемой среде. Подобные переживания под открытым небом позволяет очиститься от этих чувств на одном дыхании.

Его философия позднее была принята Зигмундом Фрейдом, предпочитающим, однако, театру психотерапевтическую кушетку. В 2010 году ученые решили обследовать группу из 644 пациентов с ишемической болезнью сердца, определить их уровни гнева, подавленного гнева и склонности испытывать страдания, а затем наблюдать за ними пять-десять лет. За это время 20% испытуемых пережили сердечные приступы и 9% умерли. Поначалу казалось, что вероятность возникновения сердечного приступа повышает как проявленный, таки подавленный гнев. Но после учета других факторов исследователи поняли, что высказанная ярость не оказывает на сердце никакого влияния – риск сердечного приступа увеличивается почти в 3 раза только у тех, кто подавляет свои негативные эмоции. Почему – доподлинно неизвестно до сих пор, однако исследователи предполагают, что подавление гнева приводит к хроническому повышению кровяного давления.

Но дело не только в физиологии: гнев может настроить переговоры на нужный лад. Яркая вспышка агрессии может стать для собеседника открытием и маркером, что он не ценит ваши интересы достаточно высоко. Злость означает, во-первых, возможность получить урон, например, при прямой угрозе насилия, а во-вторых, потерять что-то важное, например, верность, дружбу или деньги. Это помогает увидеть свою ошибку и вовремя скорректировать поведение.

Эту теорию поддерживают те движения, которые мы неосознанно совершаем в гневе. Исследование показывает, что это не просто произвольная активность, а конкретные жесты, направленные на повышение восприятия физической силы в глазах противника. Агрессивное общение помогает продвигать свои интересы и повышает статус человека.

На самом деле, ученые все чаще признают, что вредный характер может быть полезен для всего спектра социальных навыков, включая ораторское искусство и убедительность речи.

«Негативное настроение спикера показывает, что новая и сложная ситуация требуют более внимательного, детального и наблюдательного стиля мышления», — говорит Джозеф Форгас, который в течение почти четырех десятилетий изучает, как эмоции влияют на наше поведение.

Исследование также показало, что упадничество усиливает понимание социальных сигналов и побуждает людей действовать более-менее справедливо по отношению к другим.

Строгий, но справедливый

Приятный нрав многими воспринимается как добродетель, но так ли это на самом деле? В свежем исследовании, посвященном эмоциям и социальному поведению, группе добровольцев предложили поиграть в «ультимативные игры», предварительно введя их в одно их основных эмоциональных состояний: отвращения, печали, гнева, страха, счастья, удивления или равнодушия.

В игре участвуют двое. Первому предлагают разделить между собой и другим участником деньги. Если второй игрок соглашается на это распределение, даже если оно ущемляет его интересы, то каждый из игроков получит оговоренную сумму. Если он отказывается от расчета первого игрока, то тогда деньги не достанутся никому.

Ультимативные игры часто используются в качестве критерия чувства справедливости. Интересно, что все отрицательные эмоции привели к большему количеству отказов со стороны второго игрока. Это может свидетельствовать, что негативные эмоции обостряют чувство справедливости. Реверсивный набор параметров показывает, что это не просто случайность. В таком варианте как «диктаторские игры» второй игрок вообще не имеет права голоса – он просто вынужден смириться с тем распределением, что выбрал первый игрок. Оказалось, что счастливые участники при распределении всегда отхватывали себе больший кусок, отдавая второму игроку меньшую часть. Грустные и сердитые люди вели себя гораздо менее эгоистично.

«Люди, испытывающие негативные эмоции, обращают больше внимания на внешние социальные нормы и ожидания, и поэтому действуют более справедливо по отношению к другим», – говорит Форгас.

Но иногда счастье может быть просто беспечным. Например, в случае с «передозировкой» гормона объятий окситоцина. При повышении его уровня снижается способность идентифицировать угрозы. В доисторические времена счастье делало наших предков уязвимыми для хищников. В современности оно мешает нам разглядеть опасности пьянства, переедания и небезопасного секса.

«Счастье функционирует подобно стенографическому сигналу, утверждающему, что мы в безопасности, и не стоит обращать слишком много внимания на окружение», — говорит он.

В непрерывной эйфории человек может пропустить важные «звоночки» извне. Вместо того, чтобы прислушиваться и присматриваться к изменяющейся обстановке, счастливый человек склонен полагаться на привычные знания, что может привести к серьезным ошибкам в суждениях.

В другом исследовании Форгас и его коллеги из австралийского Университета Нового Южного Уэльса ввели добровольцев в нужные эмоциональные состояния счастья, злости или грусти с помощью просмотра соответствующих фильмов. Затем исследователи попросили испытуемых рассудить, правдивы или лживы некоторые популярные мифы, например, что линии электропередач вызывают лейкемию, а Кеннеди убило ЦРУ. Люди в хорошем расположении духа были менее скептичны и гораздо более доверчивы.

Далее Форгас использовал компьютерные игры-стрелялки от первого лица, чтобы проверить, влияет ли хорошее настроение на стереотипность мышления. Как он и предполагал, добродушные люди чаще стреляют в цели с тюрбанами на головах.

Из всех положительных эмоций, оптимизм по поводу будущего может иметь самые ироничные последствия. Как и счастье, позитивные фантазии о будущем могут быть глубоко демотивирующими.

«Люди чувствуют себя опытными, они отдыхают и не прикладывают необходимых усилий для реализации своих грез», — говорит Габриэла Оттинген из Нью-Йоркского университета.

Выпускники, которые фантазируют об успехах на работе, в конечном итоге зарабатывают меньше. Пациенты, мечтающие о выздоровлении, медленнее восстанавливаются. В многочисленных исследованиях Оттинген показала, что оптимистичное мышление склонно выдавать желаемое за действительное, снижая тем самым вероятность реализации мечтаний в жизни. Радужные мысли также вставляют палки в колеса борьбе с лишним весом или никотиновой зависимостью.

Хочешь мира – готовься к войне

Но самое неприятное, что эти законы настроения действуют не только на отдельно взятые личности, но и на массовое сознание. Когда Оттинген сопоставила статьи в газете USA Today с экономическими показателями через неделю и месяц, то обнаружила, что оптимистичные статьи предвещали снижение производительности труда. Затем она проанализировала инаугурационные выступления президентов и обнаружила, что более позитивные речи предсказывали низкий уровень занятости и ВВП в период их пребывания в должности.

Оптимизм предвзят. Он заставляет верить в то, что в спокойном состоянии вы бы подняли на смех. Вместо этого можно выбросить розовые очки и принять правду: стакан действительно наполовину пуст. Это называется «защитный пессимизм». Он также включает в себя знаменитый закон Мерфи: если неприятность может случиться, она обязательно произойдет. Предвосхищая худшее, мы морально и физически готовимся к непростому будущему.

Вот как это работает. Допустим, на работе необходимо сделать презентацию. Обдумывая наихудшие возможные исходы: утерю текста или флешки со слайдами, компьютерные накладки, неудобные вопросы, автор сможет заранее проработать некоторые решения. Помогут в этом состоявшиеся пессимисты-друзья: они без труда тут же накидают еще десяток-другой гипотетических провалов.

Психолог Джули Норем из колледжа Уэлсли, штат Массачусетс, — прирожденный пессимист.

«Я немного неуклюжая, особенно когда волнуюсь, поэтому для презентация я надеваю обувь на низком каблуке. Я заранее осматриваю сцену, чтобы убедиться, что на ней нет шнуров или других вещей, об которые я могу споткнуться. Я ношу с собой несколько резервных копий слайдов, помимо того, что я могу всегда запросить их у коллег по почте. Я вожу с собой свой ноутбук, чтобы избежать технических неполадок и несостыковок», — признается эксперт.

Как говорится, выживают только параноики.

Так что в следующий раз, когда кто-то скажет, что вам нужно расслабиться и улыбнуться, можете парировать: плохое настроение улучшает чувство справедливости, сокращает безработицу и сохраняет мировую экономику. Именно пессимисты смеются последними, даже если их смех больше похож на усталое циничное фырканье.

Оригинал статьи