История, давай, до свидания: нужно ли нам достоверное историческое кино

Более 40 российских кинематографистов подписали открытое письмо против цензуры, которой может подвергнуться картина Алексея Учителя «Матильда». Скандал разворачивался одновременно с премьерой фильма «Викинг», поддержанного властью и РПЦ, но раскритикованного за историческую недостоверность. «Футурист» разбирался, чем такая ситуация опасна для общества и формирования национальной идентичности.

Печенеги у ворот

Историческая недостоверность — не основная проблема фильма «Викинг», однако самая обсуждаемая. Перед премьерой создатели не раз выступали с заявлениями о том, какую гору исторических материалов они перелопатили за семилетний период подготовки ленты и как старались следовать летописям. Но фильм вышел на экраны, и начался марафон разгромных отзывов. Мы коротко писали об этом в январском материале, а также приводили возмущенную реакцию реконструкторов.

Конечно, никто не станет утверждать, что игровой фильм должен быть настолько же достоверным, как учебник истории. Об этом говорил научный консультант «Викинга», профессор РГГУ Владимир Петрухин, об этом же сказал историк и писатель Дмитрий Володихин в беседе с «Футуристом»:

Естественно, что режиссер и продюсер спрямляют и сокращают череду исторических событий, для того чтобы сюжет был более понятным, более доступным. Конечно же, это коснулось и «Викинга». Там такие вещи есть: и спрямления подобного рода, есть и ошибки. Но для общего уровня исторических фильмов что у нас, что на Западе, это еще очень прилично, я вам скажу.

Однако ни более понятным, ни более доступным сюжет «Викинга» в результате отступлений от истории не становится. На Кинопоиске картина получила рейтинго 5.0. Это ниже, чем почти у всех худших фильмов 2016 года, от «Голых перцев» до «Дедушки легкого поведения». И тем не менее, «Викинг» стал прокатным хитом, собрав более миллиарда рублей. Все благодаря невероятной рекламной кампании с участием президента и всех сил Первого канала, а также тому, что в «Викинге» содержится сильный религиозный посыл. В конце фильма князь Владимир исповедуется, принимает христианскую веру, и на последних кадрах мы видим крещение Руси. В одной из сцен дождь начинается сразу после молитвы Ирины, что заставляет Владимира сильно задуматься.

Императорские досуги

Новой исторической драме Алексея Учителя повезло меньше. «Матильда», чья премьера назначена на октябрь, рассказывает о романе императора Николая II и балерины Матильды Кшесинской. И по трейлеру, и по имени автора сценария Александра Терехова, лауреата премии «Большая книга», и по фильмографии режиссера (чуть более представительной, чем у Андрея Кравчука) можно предположить, что фильм не станет такой же кинематографической неудачей. Кроме того, с достоверностью сюжетной канвы «Матильды» вопросов не возникает: конец 19-го века изучен немного лучше, чем конец 9-го. Тем не менее, с православной точки зрения проект Учителя стоит на тонком льду: Николай II в Русской церкви канонизирован, и любые спекуляции на его тему воспринимаются крайне болезненно.

Вполне возможно, никакого скандала не было бы без фигуры Натальи Поклонской, бывшего прокурора Крыма, а ныне депутата Госдумы с ярким интернет-присутствием. Чиновница неоднократно демонстрировала свое почтение к последнему русскому царю. Разумеется, православные активисты и без санкции сверху могли начать посылать в кинотеатры письма с угрозами в случае проката «Матильды», но ситуация не получила бы такого резонанса.

Обсуждать фильм до выхода довольно нелепо. Это отметили многие, в том числе и Эдвард Радзинский в передаче «Познер». Когда речь зашла о «Матильде», историк и драматург сразу вспомнил ситуацию с «Доктором Живаго» Бориса Пастернака: «Вы хотите, чтобы я сказал нашу любимую формулу: я этот фильм не видел, но хочу вам сказать…». Историю любви императора и балерины можно повернуть множеством различных способов. Далеко не все они будут бросать тень на фигуру христианского страстотерпца. Об этом «Футуристу» рассказал Сергей Борисов, режиссер и старший научный сотрудник кафедры телевидения и радиовещания факультета журналистики МГУ:

Нельзя рассматривать художественное средство в отрыве от цели, то есть авторской идеи. Нужно посмотреть, что автор в целом хотел сказать своим кинофильмом. Мы же не можем говорить, что все канонизированные люди были безгрешны. У всех есть грех. Вопрос — как это показывать и ради чего. Если показано как герой боролся со своими слабостями и огромным трудом, покаянием или подвижничеством их преодолел — то, наверное, да, это будет оправданно гуманной идеей, нравственным посланием.

Если же смакование белья, низменных страстей человеческих и желтые скабрезные подробности показаны только ради привлечения рейтингов, ради того, чтобы опустить выдающихся людей до обывательского уровня, — то, конечно, это недостойно уважения. Плоды творческой работы, выходящие из мастерской автора во внешний мир, могут приносить как пользу людям, так и вред. И зависит это от осознания автором (сценаристом, режиссером, а теперь и продюсером) своей миссии и ответственности. Тем более в самом массовом из искусств — кинематографе.

История болезни, болезнь истории

Как утверждает эпиграф из Мао Цзэдуна в начале «Викинга»: «История — ​это симптом. Диагноз — ​это мы». Точно так же можно сказать, что сама ситуация с «Викингом» и «Матильдой» — это симптомы, и проблема гораздо шире. В чем именно она заключается, сформулировал в беседе с «Футуристом» Александр Каменский, руководитель Школы исторических наук НИУ ВШЭ:

По мнению некоторых наших соотечественников, какие-то эпизоды истории не следует вообще обнародовать. Их как бы следует держать в секрете. Мне кажется, что эта позиция не вполне адекватная, если мягко выражаться, и крайне, крайне, я бы сказал, вредная, губительная даже. Если мы закрываем информацию о каких-то событиях прошлого, это значит, мы искажаем наше представление о прошлом.

Какие-то реальные эпизоды обнародовать не стоит, а вот другие — вымышленные — напротив, подлежат тиражированию. В октябре на экраны вышла картина «28 панфиловцев». Фильм широко обсуждался как самый удачный краудфандинговый проект в новейшем российском кино. Режиссеру-дебютанту Андрею Шальопе удалось собрать пожертвований примерно на 30 миллионов рублей, затем подоспела поддержка от Минкульта. Итоговый бюджет получился в 15 раз меньше, чем у «Сталинграда» Федора Бондарчука, и однако кинематографисты сняли довольно зрелищную ленту о войне. Есть только одна проблема: патриотический посыл фильма сделал его «неприкасаемым» для критики. В том числе, под перекрестный огонь попали историки (и читатели Википедии), которые вежливо напомнили, что подвиг 28 панфиловцев, судя по всему, был придуман корреспондентом газеты «Красная звезда». Вымысел основан на реальных событиях и реальных подвигах, но от этого не перестает быть вымыслом. Тем не менее, министр культуры Владимир Мединский, доктор политических наук со списанной диссертацией, назвал «кончеными мразями» всех, кто сомневается в этой «святой легенде».

Кинокритик Антон Долин после выхода «28 панфиловцев» писал: «Новая тактика русского кино — выбирай тему, жанр и способ производства (сделано русским народом при участии министерства культуры РФ) так, что любая критика будет объявлена предвзятой». Чем опасная такая ситуация для общества? По мнению Александра Каменского, она приводит к формированию неверной идентичности:

Идентичность — это в том числе и то, как люди представляют себе окружающий мир и тот мир в котором они живут. Если что-то от них сознательно, так сказать, скрывается, — это значит, что у людей формируется искаженная картина мира, а люди, у которых искаженная картина мира, они соответственно и себя ведут. Их социальное поведение определяется картиной мира, которая у них существует.