Как операции по снижению веса меняют жизнь

В 2016 году 216 тысяч американцев легли под нож, чтобы избавиться от лишнего веса. Врачи называют хирургические операции «золотым стандартом» и единственным способом борьбы с тяжелым ожирением. Публицист Роксан Гей делится своим опытом рукавной гастропластики и ее последствий.

Что такое гастропластика

По легенде, одна из первых операций по снижению веса была проведена еще в X веке. Король Леона Санчо I был настолько толстым, что потерял уважение подданных и даже трон. Спас его известный испанский врач Хасдай ибн Шафрут, он зашив королю рот, чтобы тот мог употреблять только жидкую пищу через трубочку. Санчо похудел и вернул себе королевство.

В известном нам смысле такие операции начались в середине прошлого века. Поначалу использовали примерно те же методы, что и испанский врач X века: скрепляли вместе верхнюю и нижнюю челюсть, чтобы пациент мог питаться только жидкой пищей. К середине 90-х уже практиковали непосредственно хирургическое вмешательство: ушивали желудок, помещали в тело специальные шунты и баллоны, которые уменьшали его реальный размер.

Сейчас самые распространенные операции по снижению веса — желудочное шунтирование и рукавная гастропластика. Хирурги обычно не делают больших разрезов и обходятся маленькими отверстиями в брюшной полости. Вся процедура проводится под общим наркозом и занимает несколько часов.

При шунтировании в верхней части желудка создается небольшой резервуар для пищи, который соединяется с тонкой кишкой. Так человек может переварить только небольшое количество пищи, из-за потери большей части желудка и тонкого кишечника он очень быстро чувствует насыщение.

Рукавная гастропластика чуть менее радикальна. Врачи превращают желудок в тонкую трубку, которая тоже пропускает ровно столько пищи, сколько человеку необходимо. Эффект похудения проявляется не только из-за уменьшения объема желудка, но и за счет уменьшения в крови «гормона голода» - грелина.

Анатомия людей, прошедших через эти операции, необратимо изменяется, и они быстро теряют вес. Из-за недоедания им приходится употреблять витамины и прочие полезные добавки всю оставшуюся жизнь. Кроме того, у них могут выпадать волосы, появляться язвы и желчные камни, открываться внутренние кровотечения. Но специалисты говорят, что даже эти риски не так страшны, как риски ожирения. Людям приходится выбирать меньшее из зол.

На этом проблемы не заканчиваются. После такой большой потери веса людям нужна дорогостоящая обширная пластическая операция по удалению лишней кожи. На американском телевидении даже есть программа Skin Tight – о людях, которые после операции на желудке хотят снова лечь под нож, чтобы закончить процесс похудения.

До операции

В первый раз я задумалась об операции по снижению веса под давлением родителей. Тогда мы с отцом пошли на семинар о желудочном шунтировании, где нам показали неприятный ролик и ответили на все вопросы об операции. Я посмотрела на себя и подумала: не сейчас. Я еще могу справиться сама: меньше есть, больше двигаться. Следующие несколько лет я честно пыталась, но с переменным успехом. Сначала держала себя в руках, потом срывалась, снова работала и снова переедала. Я искренне хотела похудеть, но просто не смогла ограничить себя настолько, чтобы вес, который мир считает лишним, исчез.

Моя борьба с лишним весом была продиктована желаниями других людей, а не моими собственными. Сейчас в культуре доминирует позиция, что упитанное тело — это болезнь, пощечина общественному вкусу. Как толстый человек, я обязана желать потери веса. Я обязана работать над телом. И люди вокруг почему-то не обязаны принимать и уважать меня такой, какая я есть.

Но вообще-то я хорошо себя чувствую в своем теле. Я высокая и сильная. Я люблю занимать ощутимое место в пространстве, чувствовать свое существование. И некоторые люди тоже любят мое тело и ненавидят все те испытания, через которые я должна проходить просто потому, что живу в таком мире.

Но, находясь в обществе, я ненавижу свое тело. Ненавижу все эти ограничения, ненавижу свою слабую волю. Ненавижу голод. Когда я выхожу из дома, то понимаю, насколько я заметна. Чувствую, как люди относятся ко мне, как они пялятся Слышу, как они меня обсуждают. Я теряю чувство собственного достоинства в первые минуты пребывания в обществе.

Я публичная персона, поэтому меня часто снимают и фотографируют. Материалы со мной повсюду, и я их ненавижу. Всегда съеживаюсь, когда вижу эти ролики или фотографии, а потом корю себя за то, что смотрю на них со стыдом, а не с пониманием. Тролли делают из моих фотографий мемы, публикуют их с жестокими подписями и отправляют мне. Они никогда не упустят шанс напомнить, насколько я толстая. Ни одно из моих достижений не вызывает столько интереса у людей, сколько мой вес. И так будет всегда.

Я запланировала свою операцию через 15 лет после того, как впервые отказалась от нее. Последней каплей стал молодой человек, который крикнул в магазине, чтобы я быстрее двигала свою жирную черную задницу. Сев в машину, я затряслась от желания показать наглецу его место. Так же легко, как я делала это в интернете. Вместо этого я положила голову на руль и зарыдала. Дома я легла спать с надеждой, что уже не проснусь. Но проснулась.

Операция

Врачи говорили, что без операции я не доживу и до 40 лет. Когда я дожила до 40, они начали говорить, что не протяну и до 50. Конечно, в США эти процедуры очень дорогие, и страховые полисы их не покрывают, поэтому многие едут на операции в Малайзию или Мексику. Моя страховая компания пошла навстречу и согласилась оплатить счета, но только после 6 месяцев медицинского наблюдения. Столько ждать я не могла, поэтому сама оплатила операцию. Расходы оказались огромными. Но деньги помогли мне избежать бюрократической волокиты.

В клинике мне сказали, что перед операцией я должна похудеть примерно на 35 килограммов. Но если бы я сама могла это сделать, то вряд ли пошла бы к хирургу. Нужный специалист нашелся в Лос-Анджелесе. Он честно сказал, что операция для меня — это лучшее решение, и ему повезло, что большая часть массы у меня сосредоточена в нижней части тела — так проще оперировать. Сбрасывать 35 килограммов он не заставлял — сказал только, что было бы неплохо чуть-чуть похудеть, но в целом достаточно просто не набирать вес.

Сразу на операцию идти, конечно, нельзя. Сначала анализы, семинары и консультации (на них просят не читать онлайн-форумы). За несколько недель до процедуры я начала принимать витамины и сыворотку, которые понадобились мне после операции, — чтобы дать организму привыкнуть. В конце концов, я попала к психологу, который за 45 минут и 300 долларов определил, что мне можно ложиться под нож. Вообще, на каждом дооперационном этапе я тратила неприлично большие деньги и каждый раз по ночам корила себя за то, что позволила ситуации с весом выйти из-под контроля.

Я решила изменить свое тело, но любви к здоровой еде у меня не прибавилось. В последние недели до операции я ела все то, чего лишалась после операции. Например, мы с друзьями ездили в стейк-хаус, где я порадовала себя салатом, стейком с граниром, пирогом и выпивкой. Я, буквально закрыв глаза, наслаждалась каждым кусочком того, что навсегда уходит из моей жизни.

Утро перед операцией выдалось голодным и нервным. Мне дали какое-то маленькое платье, которое я должна была надеть после процедуры, но я не могла поверить, что влезу в него. Стоя перед операционной, я переживала, что ничего не сказала родителям, и боялась, что наркоз не подействует, но все прошло успешно: я не проснулась посреди операции и не умерла. После гастропластики медсестра сказала, что обожает мои книги. Я ответила: «Только не рассказывайте в интернете о том, что я здесь».

Я действительно волновалась, что подумают люди, когда узнают об операции. Каждый раз, подходя к кабинету врача, я молилась, чтобы меня здесь никто не узнал, но тщетно. Когда поклонники спрашивали, что я здесь делаю, я улыбалась и отвечала: «Ежегодный осмотр». На самом деле, я боялась, что люди подумают, будто я предала бодипозитив, что я не приняла себя, а выбрала самый легкий путь (хотя ничего легкого в этом не было).

Женщина рядом, прошедшая через точно такую же операцию, громко говорила, как сильно она изменилась, будто доказывала себе, что все было не напрасно, и она действительно стала лучше.

Я пока не чувствовала себя изменившейся. На следующий вечер меня выписали, и три недели я сидела на воде и специальных разрешенных растворах. Потом еще две — на жидкой пище, и еще две — на мягкой. Такая диета казалась мне очень скучной, но она была контролируемой. Наконец-то я поменяла свои отношения с едой и поняла, насколько беспорядочными они были до этого. Теперь мне пришлось думать о том, что и как я ем — и я стала наедаться несколькими кусочками.

После операции

А дальше меня ждало страшное открытие — ни потеря веса, ни новые здоровые отношения с едой не сделали меня счастливой, и я вернулась к психотерапевту после десятилетнего перерыва. Чтобы лечение сработало, врач говорил неприятную правду, заставлял обращать внимание на свои чувства, хотя всю жизнь именно этого я старалась не делать.

Люди, которые избавляются от лишнего веса хирургическим путем, чаще совершают суициды. Женатые пары после таких операций у одного из партнеров часто разводятся — слишком сложно принять те изменения, которые происходят с человеком после процедуры. В первый год после похудения многие страдают от депрессии и жалеют о сделанном, потому что лишний вес они сбросили, а счастливее не стали. Наоборот, теперь они постоянно чувствуют голод, холод и отчаяние.

В те редкие минуты, когда я не боюсь думать обо всех тех усилиях, что я приложила, и всех тех деньгах, что я потратила на борьбу с жиром, я замечаю, как быстро уходит вес. Моя одежда и обувь становятся свободными, кольца спадают с пальцев. И все-таки поверить в это сложно.

Иногда мне кажется, что кто-то издевается надо мной, регулируя мое место в машине и подсовывая мне одежду на несколько размеров больше. Я сама не вижу в зеркале никаких изменений, и никто, за исключением пары человек, не заметили моего похудения. С одной стороны, это хорошо — пусть мой прогресс так и остается незаметным для окружающих, напоминая о том, как много мне еще предстоит сбросить. Но с другой стороны, я очень хочу услышать заветное: «Как ты похудела!».

Раньше я обращалась к еде, когда мне было грустно, страшно, одиноко или же, наоборот, весело. Она была моим другом и утешением, и пока я не знаю, чем заполнить эту пустоту. Я ем крошечные порции, и любой лишний укус отзывается болью в новом желудке. Мне приходится оправдываться перед официантами за недоеденные порции и платить жестокими физическими страданиями за любое излишество. Впервые в жизни мой желудок пуст, но я знаю, что такое сытость. И ненавижу это знание.

Оригинал статьи