Сергей Лоншаков: «С приходом блокчейн у нас не будет недоверия друг к другу»

Руководитель проекта «Дрон-сотрудник» Сергей Лоншаков, выступивший на международной конференции ICBDA, рассказал «Футуристу», как блокчейн-сети изменят наши отношения, что такое постсноуденовская эпоха и почему дроны до сих пор не доставляют нам пиццу.

«Блокчейн-сети помогут построить общество, которое вовсе забудет, что такое деньги, потому что они будут уделом роботов»

– Если верить Википедии, сети Ethereum исполнился один год. Что это за сеть и почему, если мы говорим о блокчейн-сетях, то мы говорим, в основном, об Ethereum?

– Лидирующее место в мире по-прежнему занимает сеть Bitсoin. Во-первых, она впереди всех по количеству мощностей, которые её поддерживают. Ethereum по мощности лишь входит в пятёрку сильнейших. Во-вторых, по капитализации самой валюты: если биткоин стоит в районе $600, то Ether – внутренняя валюта Ethereum, – стоит порядка $12. Поэтому рынок сети Bitcoin оценивается в районе $9 млрд, а капитализация Ethereum лишь около миллиарда долларов ($9 млрд 612 млн и $1 млрд 61 млн соответственно – прим. «Футуриста»).

Сергей Лоншаков, руководитель проекта «Дрон-сотрудник»

Но об Ethereum вы будете слышать практически везде. Все довольно-таки просто: они сделали настоящую инновацию. Я работаю с блокчейн-технологиями с 2011 года, когда на рынке был Bitcoin и ещё пара других криптовалют, основанных на том же коде. Были разные проекты, но ни один не сделал ничего революционного. Потом пришёл Ethereum. Его разработчики придумали, как реализовать «умный контракт» в блокчейн-сети и сделать его безопасным. По сути своей, они создали децентрализованный компьютер, который на всех узлах сети выполняет транзакцию одинаково и всем одинаковые данные записывает.

– Правовой статус биткоина в России не определен однозначно: он не запрещен, но и не разрешен. Как в нашей стране дело обстоит с блокчейн-сетями вообще?

– Биткоины не запрещены сейчас в России. Было постановление три года назад, что сделки с биткоинами попадают под операции, которые могут быть расценены как спонсирование терроризма и незаконные сделки на рынке. Не могли решить [на официальном уровне]: запретить или разрешить. И биткоин пока не запрещён. Но по закону ты не можешь купить пиццу за биткоины, потому что ты не можешь купить пиццу и за евро, и за доллары, и за любую другую иностранную валюту.

Что касается блокчейн-сетей. Весной была встреча ассоциаций европейского бизнеса, я выступал там с докладом, там был [директор Департамента финансовых технологий, проектов и организации процессов Вадим] Калухов, из Центробанка. Их позиция простая: блокчейн-технология им интересна, они очень хорошо о ней знают и изучают ее. Но не они должны предлагать использовать блокчейн в России. Надо, чтобы кто-то нашел им (сетям) применение, предложил решение, в котором миллиарды рублей будут ворочаться, и тогда ЦБ его примет . А что получается? Есть Qiwi, и они говорят: «Мы выпустим свою криптовалюту».

– Темой блокчейн-сетей занимается не только Qiwi, но и Сбербанк. Но если блокчейн-сети позволяют проводить транзакции напрямую между сторонами, устраняя таким образом посредников – платежные системы и банки, – какая выгода от этого банкам?

– Очень интересный момент: банкам деваться некуда. Банки а) видят прямой тренд в онлайн и б) понимают, что сегодня банк – это больше айтишная компания, чем клиентоориентированная. Потенциально, может быть, банки в будущем будут узлами майнеров и будут говорить: «видите, какие у нас мощности в сети? Нас взломать нельзя, мы лучше, чем Bitcoin». Или придумают другую систему, допустим, более экологичную. Это уже борьба сетей: как конкурируют социальные сети, так и банки становятся сетями и борются за то, в какую сеть придёт клиент.

– Какова тогда роль IT-гигантов, как Apple, Microsoft, Google во всей этой истории?

– Самая интересная в этом плане компания – это IBM, они имеют максимальную экспертизу. Они входят в Hyperledger – это консорциум крупных компаний, туда входит еще и Intel. Они становятся экспертами, которые приходят и внедряют эту технологию, чтобы банки не ломали голову, где найти стартапы, которые надо купить (все-таки это не так просто и тривиально). Айтишники становятся просто интеграторами блокчейн-сетей, вот [их] основная роль, хотя они пишут и свои сети: Intel, правда, концентрируется скорее на интернете вещей.

– Если объединить все, что вы уже сказали, и попытаться построить модель: как блокчейн-сети изменят нашу повседневную жизнь?

Что я вижу в будущем и на что я очень надеюсь: у нас не будет проблемы недоверия друг к другу

– Первое. Что я вижу в будущем и на что я очень надеюсь: у нас не будет проблемы недоверия друг к другу. Заключая любую сделку, я не буду думать о том, хочет ли мой партнер мои деньги увести, потому что деньги будут храниться на формализованных контрактах, а контракты защищает логика. Мы увидим более честный и открытый мир и потенциально мы можем построить общество, которое вовсе забудет, что такое деньги, потому что деньги будут уделом роботов.

Второе. Есть крупные глобальные программы, которые интересуют всех: например, климатические инициативы, космический лифт, колония на Марсе. Сейчас эти задачи решаются либо государственниками за налоги населения, либо крупными частниками, как Илон Маск, хотя объемы денег у них не те. А дело в конечном итоге и не в деньгах, дело – в построении цепочки. Чтобы построить колонию на Марсе, тебе нужно объединить в едином информационно-экономическом поле десятки тысяч наукоемких, финансовых, страховых организаций. Благодаря цепочкам умных контрактов, мы можем избавиться от оверхэдов (увеличения накладных расходов – прим. «Футуриста») и начать воплощать глобальные проекты дешевле, чем это сейчас стоит.

«Мы говорим: давайте проще сделаем! Но у нас хотят железку повесить, и затраты могут быть миллиардные!»

– Проект «Дрон-сотрудник», которым в данный момент занимается Сергей, разрабатывает технологию, которая позволит человеку нанимать дроны для выполнения контрактов – например, доставить покупку из магазина. Процесс заключения контракта будет автоматизирован: дрон сам обработает заказ и сам примет оплату за услуги, без участия людей.

– Расскажите вкратце о проекте «Дрон-сотрудник».

– Я ближе к финансовому сектору, но с робототехникой я был знаком косвенно, потому что мой друг и коллега по проекту Александр Капитонов из ИТМО – кандидат технических наук и занимается робототехникой. Когда мы начали думать, как связать интернет вещей и финансовый сегмент, мы поняли, что дроны – это сегодня технологический хайп, потому что это решение конкретных проблем ближайшего будущего.

Мы разрабатываем прослойку, связывающую беспилотники с блокчейном. Мы работаем совместно с рабочей группой AeroNET (проект для решения задачи контроля над беспилотниками в рамках Национальной технологической инициативы – прим. «Футуриста»). В понедельник мы выступали там с проектом «Дрон-сотрудник». Рабочая группа его одобрила, сказала, что это интересно, и мы [теперь действуем] в рамках дорожной карты AeroNET. Почти все, кто в России сегодня занимается беспилотниками – они там, и мы с ними активно общаемся, в одной общей группе работаем.

– Почему этот хайп с дронами происходит именно сегодня? Почему не раньше?

– Беспилотники использовались уже с 2000-х годов, но в военной сфере. Военные – всегда с самыми лучшими технологиями, у них были деньги, и они вкладывали их в этот закрытый рынок. Закрытый-то он закрытый, но дырочки есть, и технология льётся. И эта утечка в двухтысячных годах породила первых изобретателей. Начали с маленьких опытных конструкций. В 2008-09 году компании подумали: ведь все любят фотографироваться. Почему бы не сделать беспилотник с GoPro? Это же летающая камера! И пошли инвестиции.

Затем подключились две группы: климатические инициативы и логисты. Беспилотники – это чистая энергия, и когда через пять-десять лет в Европе запретят двигатели внутреннего сгорания, на чем доставлять грузы? Автопилотные машины – хорошо, но беспилотники ещё лучше: им дорога не нужна. И в эту сферу пошли деньги, потому что, например, заинтересовались DHL и FedEx – это крупные международные логисты.

– И отсюда вырастает ваш проект.

– Да, совершенно верно. Мы поняли, что банальная доставка беспилотниками актуальна. А что для этого нужно? Нужно заплатить, нужно знать координаты и нужно безопасно пролететь. Мы всё это сделали.

– С помощью блокчейн-сетей.

– С помощью блокчейн-технологии, Robot Operation System и некоторых open-source проектов, которые помогают рассчитать безопасные траектории движения и использовать топографию местности. Беспилотники используют малые высоты, поэтому ты должен знать, что вот конкретно здесь стоит бак с водой. Для этого надо пролететь и эту территорию просканировать.

И здесь еще есть момент, почему именно такой подход, как у нас (на блокчейне), подходит. Когда ты летишь на самолёте, твой самолёт ведут несколько децентрализованных диспетчерских, каждый из которых ответственен за свой кусочек неба. А представь сервис топографии местности, который до сантиметра знает территорию. Это колоссальный объём данных, и представить один кластер серверов, обрабатывающий данные всего мира, чтобы довести беспилотник из Австралии в США, нереально. Их тоже надо разделять на куски и как-то организовать их взаимодействие, чтобы каждый диспетчер подтвердил: да, можно лететь этим маршрутом. Это блокчейн: каждый участник даёт свою часть маршрута, такая «колбаса» безопасного коридора образуется. Если что-то произошло в каком– то коридоре, блокчейн говорит: «ну ты что, Вася? Ты мне дал маршрут, а у меня беспилотник попал там в катастрофу». И не отвертеться!

Мы скрестили две технологии и сейчас пытаемся помочь в разработке в рамках группы AeroNet. В основном, всё внимание конструкторов привязано к тому, чтобы на беспилотник повесить обвесы, которые будут в реальном времени видеть, что рядом летит другой беспилотник, траектории пересекаются, и он – вжиу! – изменил маршрут. Но мы говорим: давайте проще сделаем: давайте «колбасу» эту рисовать на карте! Но у нас хотят железку повесить, и затраты могут быть миллиардные! Это дорого – все эти технологии не опробованы еще, нет ни одного хорошего решения по активной безопасности. В США, кстати, для Федеральной авиационной администрации пишет это решение NASA. Она же пишет для Google и для Amazon – нормально сработали ребята, они всем в конечном итоге одно и то же продадут (смеётся). У нас этим занимается AeroNET. Нас послушали, может быть, мы сможем нашу систему диспетчеризации на уровне России запустить, хотя бы чтобы рисовать на карте эти туннели, сдать и потом сказать: если в туннеле птица летит, вы этими датчиками и обезопасьте прохождение маршрута.

– Насколько я знаю, дроны крупнее определённых размеров, должны быть зарегистрированы в ФСБ. Какие ограничения это накладывает на ваш проект?

Насчет закона могу сказать следующее: он не работает

– Серьезные. Накладывают, правда, не на наш конкретно проект, а вообще на всю индустрию. Мы пока на стадии исследований. Кто мы такие? Мы околоуниверситетские, околонаучные, которые разрабатывают технологию, потом приходят к крупным ребятам, говорим: смотрите, мы сделали, а теперь вы мультиплицируйте это всё на разные кейсы. На нас сейчас большие компании не смотрят, мы и в AeroNET будем чем-то вроде тамагочи.

Насчет закона могу сказать следующее: он не работает. В апреле должна была начаться регистрация – ничего. Вам может грозить, как частнику, штраф до пяти тысяч за запуск беспилотника. Но чего больше боюсь я: реально сегодня много разных людей пытаются запускать беспилотники рядом с линиями электропередач. У кого-то над головой. Беспилотники – это опасно, действительно опасно. В США к беспилотникам дают приложение, и когда вы идете на поле, вам говорят на Google-карте: нет, здесь электростанция/детишки бегают/что угодно – нельзя здесь запускать. У нас – просто все нарушают. Это тормозит коммерческое использование беспилотников. То есть, частнику в конечном итоге ничего не будет, это российская действительность. Но если не дай бог ты как юрлицо попытаешься запустить – «о, у тебя есть уставной капитал, давай-ка поговорим». Из-за этого мы начинаем отставать технически.

В США регуляция запрещает запуск беспилотника, только если ты его не видишь, и потому не так далеко его можно запускать. В Европе с дронами все очень сурово – там запуск беспилотников запрещен. В Дании, например, можно только на аэродроме. Мы в этом плане, по крайней мере на уровне Москвы, не хуже Европы. Разработки на уровне, законодательство не суровей, еще и компенсируется его неисполнением. Это все помогает нам развиваться. А коммерческий запуск нигде в мире пока не работает. Если через два года лучше не станет, вот это будет уже плохо.

– В одном из прошлых интервью вы говорили, что в России ведётся разработка закона, который упростит планирование работы дронов. На какой стадии она находится?

– На стадии рабочей группы AeroNET. Если закон, в теории, будет принят, коммерческие организации смогут использовать беспилотники. Но за этим следуют другие вопросы: что будет, если беспилотник влетит в линию электропередач? Или причинит ущерб чьему-нибудь здоровью? Мы надеемся, что тогда в сферу придут страховщики. Сейчас есть ОСАГО, КАСКО – то же самое можно придумать для беспилотников. Причем вроде как страховые компании, даже российские, согласны. Но вопросы безопасности придется решать, потому что среди них есть очень нетривиальные. Например, сезонная миграция птиц.

– На сайте проекта вы пишете, что для оплаты услуг дронов будут использоваться токены. Но ведь токен, получается, тоже криптовалюта, в которой расчеты в России запрещены?

– Смотрите: вы же заходите на сайт и покупаете, допустим, месяц подписки на ivi.

– Но я покупаю ее за рубли.

– За рубли. Так вы можете купить за рубли и эти токены, и ими расплачиваться с беспилотником. Для чего мы это сделали: мы все же надеемся, что наши технологии, благодаря их открытости и децентрализации, могут войти в основу интернета вещей и, как минимум, рынка беспилотников, по миру. Представь себе, как организовать полёт беспилотника из Австралии в США через территорию России, Китая, Индии и прочих, заплатив поставщикам топографии данных в каждой из этих стран. Нужно отвязаться от валют, создавать свою внутреннюю валюту и создавать центры её ликвидности. Ты просто выкупаешь эти токены и продаёшь их в своей стране по её законодательству. Мы же покупаем акции Apple, почему нельзя купить токены? Мы не выпускаем криптовалюту. Мы делаем токены, мы их выпустим на рынок и надеемся, что «невидимая рука рынка» поможет этому рынку связать всех людей мира в рамках единой среды. Поэтому есть токен.

– В связи с выходом приложения для обработки фотографий Prisma стали активно говорить о нейросетях. Что нужно сделать, чтобы так же активно заговорили о блокчейн-сетях?

– В любой популярности технологии есть две составляющие. Во-первых, 95% технологий, которыми пользуется мир, зарыты так глубоко, что мы даже не знаем, как это произошло. Мы же не знаем, что происходит с твоей транзакцией в Visa или MasterCard, в какой они системе хранятся и т.д. Не факт, что блокчейн-технология, во многих сегментах, где она будет применяться, будет видна конечному пользователю. Может быть, для этого и не будет нужды.

Общество не хочет тех, кто владеет их данными

Другой момент, что я лично надеюсь, что технология наберет популярность, и по одной простой причине: сейчас мы находимся в постсноуденовской эпохе. Чем она характеризуется? Общество не хочет тех, кто владеет их данными. Это социальный эффект. А регулятору не особо выгодно, чтобы его заменяли этими технологиями. Инкапсулировать их внутрь себя они готовы – тогда пользователь и не узнает об этом: для них биржи останутся, правительство останется, голосование, Сбербанк останется. Но это все дорого обходится обществу. Я – за электронное правительство. Я надеюсь на Исландию: если там пройдёт пиратская партия, они пообещали отменить правительство, будет прямая демократия. Нынешняя система мешает нам развиваться, и люди должны это понять. Но нужно больше времени. Подождать придется, но если мы сейчас не будем это делать, пытаться это внедрять, кусками, с костылями, не будем обеспечивать ликвидность технологий, тогда новое поколение, которое хочет экологичный автомобиль, умный дом и т.д., придет и почувствует себя некомфортно. Оно подумает: а что нам нужно? А все уже есть, надо только раскрыть наши технологии. Это вопрос времени, поверьте.