Чернобыльская авария: как это было

26 апреля 1986 года в четвертом реакторе Чернобыльской АЭС произошел взрыв, которому было суждено стать крупнейшей техногенной катастрофой XX века. В 30-летие со дня Чернобыльской аварии «Футурист» рассказывает о том, что происходило в первые часы после взрыва.

В 01:24 по восточноевропейскому времени 26 апреля 1986 года в четвертом реакторе Чернобыльской АЭС произошел взрыв, которому было суждено стать крупнейшей техногенной катастрофой в истории атомной энергетики. По данным Всемирной организации здравоохранения, Чернобыльская катастрофа унесла жизни 4 тысяч человек — в это число входит ликвидаторы аварии (50 человек), дети, умершие от рака щитовидной железы (9 человек), а также около 3940 человек, которые могли умереть от различных форм рака.

Перед аварией в реакторе четвёртого блока находилось 180—190 т ядерного топлива (диоксида урана). По разным оценкам, в окружающую среду было выброшено от 5 до 30 % от этого количества.

Мы публикуем записи телефонных переговоров диспетчера ЦППЗ (центральный пункт пожарной связи) с диспетчерами ВПЧ (военизированная пожарная часть) Чернобыльской атомной электростанции и окрестных поселков и воспоминания ликвидаторов последствий катастрофы.

Тогда еще никто не представлял, ЧТО происходит на самом деле.

Разговор диспетчера ЦППЗ с ВПЧ Чернобыльской АЭС

— Алло, это ВПЧ-2?

— Да!

— Что у вас там горит?

— Взрыв на… главном корпусе! 3-й, 4-й… Между 3-м и 4-м блоком!

— А там люди есть?

— Да! Подымай наш состав!

— Подымаю! Начальника поднял!

— Так всех, всех, весь офицерский состав, офицерский корпус подымай!

Людей, которые находились в энергоблоке, спасти не удалось. Валерий Ходемчук, оператор главных циркуляционных насосов, погиб под обломками двух 130-тонных барабан-сепараторов. Владимир Шашенок, сотрудник пусконаладочного предприятия, умер от перелома позвоночника и многочисленных ожогов в Припятской медсанчасти в 6 часов утра.

Разговор диспетчера ЦППЗ с диспетчерами ВПЧ поселков Иванков и Полесское

— Пожарная охрана.

— Алло, Иванков?

— Да-да.

— Значит Вы выезжаете в Припять… Алло!

— Да-да, я слышу.

— На атомную станцию выезжайте, там 3-й и 4-й блок, горит крыша!

— Пожарная охрана.

— Алло, Полесское?

— Да-да.

— Вы, значит, выезжаете на атомную станцию, там горит крыша 3-го и 4-го блока!

Первый удар катастрофы приняли на себя пожарные. Из средств защиты у пожарных были только брезентовая роба (боёвка), рукавицы и каска. В 4:50 огонь был локализован. В 6:35 пожар был ликвидирован полностью. На фото сверху — пожарные, погибшие, выполняя свой долг. Оставшиеся в живых сотрудники и спасатели, оказавшиеся в тот день на станции, получили огромную дозу облучения, причем каждый четвертый умер в первые месяцы после аварии.

Воспоминания ликвидатора последствий Чернобыльской катастрофы

«Мы, те, кто прибыл из закрытых городов, понимали, что с радиацией шутки плохи, а вот, к примеру, жители Подмосковья проявляли удивительную беспечность. Помню, один товарищ стоит и курит возле самого 4-го блока. Я ему: «Ну, зачем ты это делаешь? Опасно же во всех отношениях! Жить расхотелось?». Ну, он меня, разумеется, слушать не стал… В условиях сильной радиации даже в маске работать трудно. Помню, как тяжело мне было, когда на станции мы снимали с ДЕМАГа двигатель. Ощущение было такое, будто кто-то много-много сахара мне в рот запихал. Привкус сахара все время был такой сильный, что чай можно было без сахара пить. Ну, а еще было у меня все время такое ощущение, будто в горле постоянный ком, или опухоль какая-то…» — вспоминает ликвидатор аварии Владимир Прилепа.

Большинство ликвидаторов были резервистами, призванными в ВС для содействия ликвидаторским работам, либо служащие войск РХБЗ.

Ликвидаторов свозили к ЧАЭС в освинцованных автобусах, чтобы снизить риск радиационного заражения. Сидения в них были опущены, а боковые стены почти полностью закрыты свинцовыми листами. Но водителям приходилось регулярно ремонтировать и мыть автобусы – и эти люди были беззащитны перед радиацией.

Основное правило работавших на крыше энергоблока ликвидаторов – «нашел, поднял, донес, сбросил». За 40-60 секунд, отмеренных для работы на крыше, больше ничего сделать было нельзя. Люди находились рядом с радиоактивными обломками в наскоро сделанных доспехах из свинцовых листов, резиновых фартуках и в простых респираторах — другой защиты от радиации у них не было.

В 40 метрах под землей — эпицентр взрыва. Уровень радиации непереносим для человека и равняется 2600 микрорентген/час. Фотограф Игорь Костин — единственный человек, кто запечатлел эпицентр взрыва. Он трижды спускался в разрушенный реактор, так как радиация засвечивала пленку. Игорь Костин получил свыше пяти предельно допустимых доз облучения. Легендарный журналист удостоен высших международных журналистских наград: «Золотой глаз», «Золотой Амбур-цидо», Главный приз национальной Ассоциации профессиональных репортеров США и других.

Мало кто осознавал масштабы этой трагедии. Люди, отправленные в «опасную зону», не знали, какими последствиями грозит им работа в реакторе. А может, не хотели об этом думать.

О том, что они сделали, забывать нельзя.