«Как разбогатеть»: исследование эволюционного биолога Джареда Даймонда
Джаред Даймонд – американский эволюционный биолог, физиолог и биогеограф, а также автор нескольких научно-популярных работ. Исследования Даймонда объединяют такие направления, как антропология, биология, лингвистика, генетика и история. В своей работе под навзанием «Как разбогатеть» автор попытался на примере истории человечества выделить наиболее продуктивную бизнес-модель.
В своей книге «Ружья, микробы и сталь», Джаред Даймонд задался вопросом, почему история за последние 13000 лет странах Евразии, Америки, Африки и Австралии, развивалась совершенно по-разному. И почему менее, чем за 500 лет, именно европейцы колонизировали коренных американцев, аборигенов Австралии и Африки, а не наоборот.
Большую часть книги автор сравнивал народы разных континентов. Однако совершенно ясно, что нельзя рассматривать Евразию как единый пример, обходя стороной удивительную историю дифференциации ее исторического опыта. Почему, к примеру, именно европейцы завоевали мир и стали великими колонизаторами, а не китайцы, индийцы или люди с Востока? Даймонд рассмотрел этот вопрос в конце своей книги, и после публикации получил огромное количество откликов, самые интересные из которых касались как раз последствий такого сравнительного анализа историй Китая, Европы, Индии и Среднего Востока.
Многие письма от экономистов и бизнесменов содержали идеи о том, как провести параллели между историей всего человечества и историей меньших сообществ. И во всех этих письмах был один вопрос: как лучше всего организовать группу людей, предприятие или бизнес, чтобы повысить креативность, продуктивность и прибыль? Автор попытался найти ответ в примерах из истории.
Поговорим об изоляции
На протяжении последних 13000 лет в человеческой истории содержатся десятки тысяч различных экспериментов по организации человеческих сообществ. И вот два фактора, которые помогут понять, как можно разбогатеть.
Первый фактор – это изолированность. Как изоляция, численность и коммуникации между группами влияют на их продуктивность? Можно изучить примеры из истории. Если изоляция как-то влияет на общество, то самыми яркими примерами будут два острова рядом с Австралией – Тасмания и остров Флиндерс. Оба эти острова когда-то были частью материка, но после таяния ледников их разделил Бассов пролив и сообщение с Австралией было утеряно. До 1642 года, когда европейцы «открыли» Тасманию, там проживало 4000 аборигенов. За 10000 лет изоляции они не только не продвинулись вперед, но и потеряли многие технологии – это была простейшая цивилизация без одежды, костяных инструментов и орудий. Население острова Флиндерс ждала еще более печальная участь – крошечное сообщество из двухсот человек вымерло несколько тысяч лет назад.
Чтобы лучше понять причины таких технологических потерь в изоляции, можно взять пример Японии и огнестрельного оружия. Это произошло в цивилизованном, образованном обществе и было хорошо задокументировано. В 1543 году двое португальских путешественников впервые привезли в Японию ружья, и так впечатлили ими местное население, что всего через 10 лет в Японии было больше ружей из расчета на человека, чем в любой другой стране. А затем, всего за сотню лет, они полностью исчезли.
Объяснялось это просто - Самураи, военный класс общества, очень быстро поняли, что ружья представляют для них угрозу. Ведь по самурайским обычаям бои велись следующим образом: армии выстраивались напротив друг друга, а затем самураи по очереди произносили напыщенные речи, после чего сражались один на один. Однако имея ружье, любой простолюдин мог просто застрелить Самурая, пока тот декларирует свою речь. Поэтому Самураи начали вводить ограничения на производство огнестрельного оружия, которые привели к тому, что прибывший в 1840 году в Японию Коммодор Перри не обнаружил там ни одного ружья.
Потеря такой мощной технологии могла произойти только в изолированной Японии, у которой не было соседей, способных угрожать ей. Представим эту же ситуацию в Европе: когда там возникло огнестрельное оружие, было несколько правителей, которые также отказались от него. Легко представить, что произошло дальше – если правитель одной страны в середине Европы запретит оружие, то вскоре заявится правитель соседней страны с ружьями наперевес и либо страна будет захвачена, либо опрометчивый монарх исправит свою ошибку и тоже закупится пушками.
Таким образом, эти примеры иллюстрируют два главных принципа связи между размером группы и инновациями. Во-первых, в любом обществе кроме полностью изолированного, большинство инноваций приходит извне, а не создаются внутри. А во-вторых, в любом социуме есть свои причуды. И под причудами в данном случае имеется в виду принятие абсолютно экономически бессмысленных практик и отторжение прибыльных. Но, как правило, такие моменты всегда обратимы. Только в изолированном обществе, где нет конкуренции и возможности повторного введения технологии, подобная причуда может привести к ее полной потере.
Разделяй и властвуй. Или нет?
Другой урок, который автор извлек из истории человечества, относится к принципу оптимального разделения сообщества. Проще говоря, если у вас есть группа людей, неважно – будь то сотрудники этого музея, работники вашего бизнеса, или кто-то еще, - как ее лучше организовать? Единой группой, или несколькими небольшими самостоятельными отделами?
Этот вопрос Даймонд рассматривает на примере реального опыта Китая и Европы. Во времена Ренессанса Китай заметно отстал от Европы в плане технологий, тогда как до этого был лидером мирового технологического процесса. Как это произошло? Многие думают, что это связано с конфуцианством – якобы, китайцы просто были слишком консервативны, в отличие от иудейско-христианской Европы. Что ж, пример Галилео прекрасно демонстрирует стимулирующий эффект христианства на развитие инноваций.
Ответ можно получить, взглянув на историю судоходства в Китае. В 1400 году эта страна обладала самым мощным флотом, в котором было больше всего океанских кораблей. Их экспедиции были настолько масштабны, что еще чуть-чуть и именно они колонизировали бы Европу и остальные страны. Но произошло вот что: в Китае сменился император, и он решил, что тратить такие деньги на флот неразумно. А так как император управлял всем Китаем, всего один приказ распустить верфи уничтожил судостроительство.
А вот пример с судоходством в Европе. Колумб был итальянцем, и он хотел направиться с экспедицией из океанских кораблей через Атлантику. В Италии все посчитали это глупой идеей и не поддержали его. Поэтому он отправился в соседние страны. Впрочем, не получил он поддержки и во Франции, и у короля Португалии, и у Испанского герцога. Лишь с седьмой попытки король и королева Испании согласились выделить ему три небольших корабля. Все знают, к чему это привело. Суть этих событий в том, что именно наличие множества разных вариантов обеспечило успех.
В Китае есть и еще подобные примеры – часы и гидроэнергетика, к примеру, исчезли, стоило лишь императору сказать «Нет». Потому что Китай всегда был единой страной, с единым центром управления. В Европе тоже были монархи, которые не принимали электричество, печать или порох, но Европа состояла из 2000 княжеств. А это значит, что постоянная конкуренция между ними была двигателем прогресса, и успешные технологии неизбежно внедрялись повсеместно. Так почему же Китай всегда был так унифицирован, а Европа – разобщена?
Ответ прост – география. Представьте себе карты Китая и Европы. В Китае береговая линия ровная, в Европе – изрезана, и каждый выступ – это отдельная, независимая страна. Взгляните на реки и горы – вся Европа разделена ими. По этим географическим причинам Китай был объединен в 221 году до н.э. и с тех пор оставался единым, в то время как именно из-за географии Европа никогда не объединялась.
Примеры можно найти и в наше время. Взять ту же Великую культурную революцию, когда группа, стоявшая у власти самой густонаселённой страны, разрушила систему образования миллиарда человек. В Европе это было просто невозможно, опять же, из-за ее раздробленности. Однако пример Индии показывает, что высокая фрагментарность далеко не всегда является плюсом в плане прогресса. Итак, выходит, что для оптимального успеха нужна некая промежуточная степень фрагментации общества и возможность свободных коммуникаций.
Ближе к делу!
Попробуем применить эти принципы на примерах промышленности разных стран. Возьмем два примера: пивоварение в Германии и пищевую промышленность в Японии. Германия имеет примерно равные показатели с США в металлообрабатывающей и сталелитейной промышленности, а вот у пивоварения производительность составляет всего 43% от производительности в Штатах. И дело вовсе не в качестве – немцы варят прекрасное пиво. Суть в том, что Германия насчитывает около 1000 небольших пивоварен, каждая из которых имеет местную монополию. Немцы отчаянно преданы своим локальным брендам, что полностью исключает конкуренцию. В США, напротив, всего 67 крупных заводов, но есть лидеры, такие как Budweiser, или Miller, или Coors, и они постоянно конкурируют между собой. Отсюда и более высокая эффективность. Примерно так же обстоят дела с немецкой мыловаренной промышленностью и, частично, бытовой техникой. А вот металлургия и сталелитейная промышленность работает на крупные международные рынки, и просто вынуждены конкурировать и принимать успешные международные практики.
Другой пример – пищевая промышленность Японии. Как всем хорошо известно, японцы фанаты свежих продуктов. Сравните этикетки на продуктах в США и в Японии: в Штатах будет лишь одна дата – когда это нужно выбросить, в Японии же их будет три – произведено, поставлено в магазин и срок годности. Поэтому здесь тоже просто невозможна конкуренция как внутри страны, так и, тем более, извне: если любой японец увидит, что продукт был произведен несколько дней назад, он просто его не купит. Так что, как и в случае с немецкими пивоварнями, процветает монополизация местных предприятий.
Эти примеры приводят к выводу, что даже наличие разделенного на несколько групп сообщества не является гарантом успешности и производительности. Ведь при закрытых структурах, невозможности конкуренции и перенимания опыта, достичь прогресса становится крайне сложно.
И напоследок
Все это дает нам возможность извлечь из истории человечества пару принципов. Во-первых, принцип, что действительно изолированные группы находятся в невыгодном положении, потому что большинство сообществ получают большую часть своих идей и инноваций извне. Во-вторых, принцип промежуточной фрагментации: вам не нужно чрезмерное единство, как и чрезмерная фрагментация; вместо этого, ваше сообщество или бизнес должны быть разбиты на несколько групп, которые не просто конкурируют между собой, но и поддерживают относительно свободные коммуникации друг с другом. Это и есть те принципы, которые Джаред Даймонд считает общими для организации бизнеса и обогащения.
Однако в конце своего обзора, автор обращает наше внимание на некоторые очевидные поправки. Во-первых, стоит каждый раз учитывать индивидуальные факторы. К примеру, вряд ли Microsoft был бы так успешен без Билла Гейтса даже со своей прекрасной организованностью. Во-вторых, все вышеперечисленные примеры были рассмотрены исходя из максимальной производительности, а это тоже далеко не всегда является главной целью. В случае войны, например, совсем не нужно, чтобы флот, пехота и авиация конкурировали для повышения личной эффективности. Или, например, брак и семья – тут важны совсем другие ценности, нежели производительность. Однако для тех сфер, где производительность является важным фактором, эти уроки могут быть полезны.
Комментарии